Автор: Корейский Песец ( Шу-кун)
Пейринг/Персонаж: Кай (Ким Чонин)/Лэй (Чжан Исин)
Рейтинг: R
Жанр: мистика-АУ, романс, оттенки дарка и символизма
Размер: 4000
Размещение: запрещено
Примечания: спойлерно, посему они в конце текста - там им место. Thanatolatre. Сознательно взял варианты имён Кай и Исин, поскольку имена ГГ не должны быть созвучны по негласному правилу лит-ры, а Чонин и Исин именно созвучны в русском восприятии, несмотря на разное языковое происхождение.
Четыре тысячи лепестков
Четыре тысячи лепестков
Он так долго мечтал о том,
кто умеет дарить любовь,
потому что отчаянно нуждался
именно в этом даре.
кто умеет дарить любовь,
потому что отчаянно нуждался
именно в этом даре.
―1―
Когда открывал лавку утром, Исин меньше всего ожидал увидеть пушистого щенка в чьих-то смуглых руках. Щенка ему сунули буквально под самый нос.
― Позаботьтесь о нём, пожалуйста. ― Тихий низкий голос, сочный и осязаемый.
Исин отметил покалеченное правое ухо, рваную царапину под мехом там, где полагалось быть ошейнику, и грязные лапы. Щенок смотрел на него грустно-грустно и молчал. Человек, державший этого щенка, тоже теперь молчал и смотрел на Исина не менее грустно. Едва удалось подавить неуместную улыбку, поскольку эти двое чем-то походили друг на друга ― человек и щенок.
― Почему бы вам не взять его к себе? ― доброжелательно поинтересовался Исин у молодого человека, смахивавшего на студента из престижного сеульского университета. Высокий, красивый, живая экзотика на окраине города, потому что смуглый, но беловолосый ― странное сочетание. Или же у него какой-то нестандартный вкус: всё-таки рискованно сильно осветлять волосы при столь смуглой коже и таких резких чертах лица. Хотя стоило признать, что смотрелось в целом это эффектно.
― Ещё слишком рано. То есть... ― юноша замялся и медленно продолжил: ― я не могу. Сейчас. Возьмите его. Пожалуйста.
― У вас нет своего дома? ― предположил Исин и жестом предложил человеку со щенком в руках зайти в лавку. Тот поколебался немного, но всё же переступил через порог. Переступил так, словно это стоило ему немалых жертв.
― Да, ― тихо ответил он на вопрос, о котором Исин почти успел забыть.
― Будете чай? ― Исин держал чайную лавку уже третий год и привык угощать посетителей время от времени, если они приходили к сроку, когда чай был готов. Перед открытием лавки сегодня Исин как раз заварил чай, так что странный юноша со щенком пришёл вовремя.
― Да. Спасибо. ― Блуждающий взгляд, скользящий по полкам с пакетиками и коробками, смуглая ладонь изысканной формы, гладившая грязный мех у щенка на загривке, тёмная одежда, светлые волосы, лёгкая растерянность на лице... Пожалуй, этот посетитель чайной лавки был самым диковинным из всех, кого Исин видел в своей жизни. И, как ни странно, рядом с ним Исин ощущал умиротворённость, хотя сам посетитель казался подвижным и неуёмным ― он всё время что-нибудь делал, будто не умел находиться в состоянии покоя. Либо переступал с ноги на ногу, либо крутил головой по сторонам, либо гладил щенка, либо едва заметно шевелил пальцами, либо кусал губы ― постоянное движение, словно стоять на месте для него мучительно больно и невыносимо.
― Вот, ― Исин вручил ему чашку, ― и положите щенка сюда.
Юноша послушно устроил щенка на расправленном поверх стойки полотенце и удобнее взял чашку с чаем, сделал глоток и слегка поморщился.
― Не нравится?
― Похоже на лекарство, ― честно признался он. ― Я ничего не понимаю в чае, извините.
― Любите кофе?
― Наверное. ― Лёгкое пожатие плечами и пристальный взгляд. Исина этот взгляд немного смущал, но не вызывал никаких опасений или же неприятия. Это походило на искренний интерес, почти детский, если не считать того, что на ребёнка юноша совершенно не смахивал. Скорее уж, на хищника.
― Меня зовут Исин.
Незнакомец озадаченно уставился на протянутую руку, потом поднял удивлённый взгляд на лицо Исина, вновь посмотрел на руку.
― Ты студент? ― не менее удивлённо уточнил Исин, сбитый с толку странным поведением юноши.
― Студент... Да, наверное. Wander Jahr, ― выдал он непонятное и тут же вдруг зачастил: ― Просто увидел на дороге щенка, но я не могу забрать его. Ещё не сейчас. Присмотрите за ним, пожалуйста. Спасибо за чай, ― одним глотком осушил чашку и сунул её в до сих пор протянутую руку Исина, ― очень вкусно. Мне пора. До встречи.
В его устах "до встречи" почему-то прозвучало пугающе. А потом он выскочил за дверь. Исин последовал за ним и ошарашенно застыл на крыльце ― юноша пропал. Совершенно пустынная открытая местность, до автосервиса метров пятьдесят, но юноша просто исчез, будто растворился в воздухе. Не мог же он за секунду добраться до здания автосервиса! Он вообще за секунду не мог никуда ни свернуть, ни спрятаться, да и некуда. Тем не менее... он исчез. А за спиной Исина жалобно тявкал щенок, и откуда-то сверху, медленно кружась, падали крупные цветочные лепестки.
Щенка Исин оставил. Пока приводил зверька в порядок, раз за разом прокручивал в голове разговор с незнакомцем и останавливался на странных мелочах. Таких, как одежда, например. Он помнил, что одежда была тёмной, но ― хоть убей ― не мог вспомнить покрой и прочие детали. И незнакомец говорил чисто, но всё равно непривычно.
Потом Исин выяснил, что "вандер яр" ― это по-немецки "год странствий", но ситуацию прояснить не удалось, потому что тот юноша с белыми волосами точно не был немцем.
―2―
Дымок весело замахал хвостом и закрутился у входа. Он поскуливал, но явно радостно. Исин отставил глиняный чайник, накрыл крышкой и шагнул к двери именно в тот миг, когда она распахнулась, задев колокольчик. Под мелодичный звон беловолосый юноша опустился на колено и потрепал щенка по загривку.
― Выглядишь намного лучше, чем в нашу последнюю встречу.
Быстрый взгляд из-под длинной чёлки, и знакомый незнакомец медленно поднялся, на секунду прикоснувшись ладонью к левому боку, словно там у него что-то болело.
― Исин, ― тихо произнёс он вместо приветствия, как будто попробовал имя на вкус.
― Ты так и не представился. Не знаю, как тебя называть.
Юноша помедлил, вновь неуловимо быстро тронул левый бок пальцами и вдруг улыбнулся. Ослепительная белозубая улыбка на смуглом лице с резкими чертами, чистая и искренняя. Исин невольно залюбовался и не расслышал слов.
― Что?
― Кай. Ты спрашивал имя. Кай.
― Странное имя.
Кай безразлично пожал плечами, смахнул с тёмной ткани цветочный лепесток, опять опустился на колено и принялся наглаживать Дымка, порывавшегося вылизать ему лицо. Причём Кай всё ещё оставался за порогом.
― Будешь кофе?
― А у тебя разве есть?
― Теперь ― есть. Заходи.
Кай знакомо поколебался, но всё же перешагнул через порог точно так же, как в первый раз ― одновременно и с неохотой, и с неудержимым любопытством.
Странный...
Пока Исин намешивал кофе, Кай устроился в углу, и устроился он так, словно у него и впрямь что-то болело, только выглядел он при этом совершенно здоровым. Дымок крутился рядом и метался в восторге от Исина к Каю и обратно, наверное, не мог поверить своему счастью. Даже удивительно, что щенок запомнил Кая ― видел-то всего несколько минут прежде, как и сам Исин.
Пристальный взгляд ― всё тот же ― неотступно следовал за Исином. Он несколько раз оборачивался, но Кай ни разу не отвёл глаз, продолжал смотреть без смущения или растерянности, внимательно. Смотрел так, как смотрят на картину или ещё какое-нибудь произведение искусства. Ну или... Не смотрят так люди друг на друга, как минимум, это просто невежливо. Кай либо не знал об этом, либо ему было наплевать ― он продолжал смотреть, лишая Исина привычного равновесия. И Исин сначала просыпал кофе, потом чуть не перевернул сахарницу, пролил немного воды, перепутал пряности, но всё же смог-таки приготовить кофе и не убиться в процессе. И он едва не споткнулся на полпути к столику в углу.
Кай не осознавал своей вины и продолжал смотреть в упор, почти не мигая.
Исин аккуратно поставил перед Каем чашку и сел на стул. Разглядывал собственные руки, лишь бы не поднимать голову и не видеть мерцающих тёмных глаз, устремлённых на него. Через минуту, правда, рискнул. Кай сидел, смежив веки, и медленно потягивал кофе. Бесшумно отставил пустую чашку и облизнул чётко очерченные губы. Вот теперь Исин выдержал прямой взгляд, потому что продолжал пялиться на блестевшие от влаги губы Кая.
Пальцы Кая беспрестанно скользили по краю стола. Он то закидывал ногу на ногу и болтал ступнёй в воздухе, то садился ровно и слегка поводил плечами. Он напоминал Исину... акулу. Для акулы остановка равнозначна смерти. И Кай, похоже, тоже нуждался в постоянном движении. Как акула.
Кай резко поднялся и торопливо проронил:
― Спасибо за кофе, мне пора. Присматривай за Дымком. До встречи.
Когда он шагнул к двери, Исин потянулся рукой к тёмному пятну, оставшемуся на стуле слева. Пальцы испачкало красным.
Кровь...
― Погоди! Кай!
Исин выскочил на крыльцо секундой позже, но на улице вновь не увидел ни души. Кай испарился точно так же, как в прошлый раз.
Исин вернулся в лавку, сел в углу, поставил локти на стол и уронил голову на руки. Ему уже казалось, что беловолосый юноша, назвавшийся Каем, ― плод его воображения. Вполне возможно, хотя Исин никогда не думал, что ему нравится именно такой тип красоты ― хищный и даже спорный.
Он так долго мечтал о том, кто умеет дарить любовь, потому что отчаянно нуждался именно в этом даре. Вполне мог придумать себе странного Кая, загадочного и одновременно непосредственного, как ребёнок.
Дымок смотрел на Исина с осуждением в блестящих глазах. Видимо, щенок считал, что Кай ― самый прекрасный человек во всём мире, хотя выхаживал его вообще-то Исин. Где справедливость? С другой стороны, если бы Кай не принёс щенка Исину, всё могло бы сложиться иначе. И Дымок, кстати, не особо походил на плод чьего-либо воображения. Настоящая собака, ведь видел Дымка не только Исин, но и прочие люди.
Только реальность щенка не мешала Каю исчезать в мгновение ока, когда он того желал.
И он знал, какую кличку дал щенку Исин, хотя никто не говорил ему об этом.
―3―
Он появился снова ― спустя полгода.
Исин привычно открывал утром лавку: отпер дверь и выглянул на улицу. Кай сидел на крыльце и нанизывал на нить тяжёлые бусины, чёрные, матово блестевшие в его смуглых пальцах. И он даже ухом не повёл, хотя, несомненно, услышал скрип открываемой двери.
― С добрым утром, ― сонно пробормотал Исин и прикинул, через сколько секунд видение испарится.
― Исин, ― отозвался Кай, не повернув голову. Он продолжал нанизывать бусины, отвлёкся лишь, чтобы погладить Дымка. В его устах имя Исина звучало странно: не обращение и не зов, а... что-то непонятное, словно и не имя уже.
― Кофе?
― Да. Пожалуйста. Можно мне зайти?
― Заходи, конечно.
Кай нанизал последнюю бусину, стянул нить крепким узлом, поднялся и накинул получившееся украшение на шею ошарашенному Исину. Ярким просверком ― улыбка на тёмном лице. И сильный удар ладонью по плечу.
― Не снимай. Тебе идёт. ― Впервые этот низкий голос прозвучал радостно.
Через порог Кай переступил чуть увереннее, чем в прошлые два раза. И он больше не держался за левый бок.
Кофе они пили за столиком в углу, как и в прошлый раз. Дымок грыз косточку, пристроившись на полу у ног Кая.
Они молчали ― все трое. Исин крутил в голове и так, и эдак вопрос "Кто ты?", но озвучить его не осмелился. Помешало необъяснимое предчувствие, предостерегавшее его от излишнего любопытства. В конце концов, он просто присматривает за собакой, а Кай иногда заходит проведать собаку ― всё предельно просто.
Исина смущал лишь пристальный взгляд Кая ― это по-прежнему здорово сбивало с толку.
Когда их чашки опустели, Исин прогулялся к стойке, чтобы взять добавку. Повернулся и потянулся за ложкой, и едва не врезался в Кая, умудрившегося бесшумно подойти вплотную. Исин сглотнул под пристальным взглядом и замер, не зная, как поступить в сложившейся ситуации. Кай медленно наклонил голову и коснулся губ Исина собственными. Просто коснулся ― ничего больше. Так они и стояли, соприкасаясь губами и обмениваясь дыханием.
Исин всё отчётливее понимал, что очень даже не против, если Кай зайдёт чуть дальше. Ему было интересно, совпадёт ли реальность с его представлениями и робкими фантазиями.
Дыхание постепенно становилось тяжёлым и учащалось. У обоих. И Кай всё-таки сделал это: провёл кончиком языка по нижней губе Исина и превратил целомудренное прикосновение в полноценный поцелуй.
От Кая исходил запах кофе, а на вкус он был терпким и острым, как горький шоколад. Исин зарылся пальцами в жёсткие светлые волосы и удержал Кая, не позволив прервать поцелуй. Ему хотелось, чтобы это длилось до тех пор, пока в лёгких не закончится воздух, чтобы в глазах потемнело, чтобы сердце заколотилось в груди бешено и отчаянно, чтобы гулко застучало в висках, чтобы кожу обдало морозом, даже если на самом деле жарко, и чтобы колени задрожали.
Почти сбылось. Исин немного отстранился и хрипло спросил, всё ещё задыхаясь:
― Сейчас ты скажешь, что тебе пора идти, и исчезнешь?
Левый уголок рта Кая дрогнул в слабой полуулыбке.
― Мне, правда, нужно идти. Но я вернусь.
Исин подождал, пока за Каем закроется дверь, сразу же выглянул наружу, но знакомо никого не увидел. Только сверху, плавно кружась, сыпались цветочные лепестки.
Кай опять исчез бесследно. Испарился.
Дымок деловито догрызал косточку и ни о чём не волновался.
А Исин просто мечтал о том, кто умеет дарить любовь, потому что отчаянно нуждался именно в этом даре.
―4―
За неделю Исин обошёл практически все ювелирные лавки в городе, но нигде ему так и не сказали, из чего сделаны чёрные бусины на нитке, подаренной ему Каем. Минерал, но какой именно, никто не знал. Один из мастеров хотел расколоть бусину и изучить обломки, но Исин не позволил. Вот ещё. Какая разница, в конце концов, из какого минерала выточены бусины, если это подарок, с которым Исин не намерен расставаться?
Подарок он на шее не носил, обмотал левое запястье и превратил в браслет ― так было удобнее.
Дымок лениво возлежал на крыльце лавки и дожидался возвращения Исина. Поначалу Исин ничего не заметил, обратил внимание тогда лишь, когда взял собаку на руки: Дымок лежал на розовых лепестках, и эти лепестки запутались в собачьей шерсти.
Цветы рядом не выращивали, тогда откуда же лепестки? И уже в который раз.
Исин озадаченно провёл ладонью по волосам, но так и не смог придумать достойное объяснение.
Утром Дымок вновь валялся на крыльце в россыпи лепестков. Пряный аромат вползал в лавку, смешивался с травяным запахом чая и вызывал жажду нежности. Исин прежде не подозревал, что такая жажда вообще существует, а поди ж ты...
Кай пришёл спустя неделю. Исин нашёл его на рассвете на крыльце. Кай гладил собаку и неотрывно смотрел на зарево, поднимавшееся на востоке.
― Зайдёшь?
― Исин, ― тихо прозвучало уже привычное слово, которое стало не просто именем. ― Да. Спасибо.
― Кофе?
― Хорошо бы.
Кофе не получился. Вообще ничего не получилось. Стоило Каю перешагнуть через порог ― без обычного колебания, и он поймал Исина за запястье. Прикосновение его губ отличалось от того, первого. Теперь он точно знал, чего хочет. Исин не возражал, потому что хотел того же. Быть может. Даже если и хотел иного, то не мог думать об этом.
Всё потерялось, чтобы быть найденным когда-нибудь потом. Детали и подробности ускользали, чтобы не мешать наслаждаться главным. А главными были чёрные узоры на смуглой коже, капельки пота над верхней губой, прерывистое дыхание, встрёпанные жёсткие волосы под пальцами, уверенные прикосновения, обжигающий взгляд из-под ресниц. Исин проводил ладонями по лицу, словно выточенному изо льда. Холодные и резкие черты замораживали бы, если б не горячие глаза и губы.
Вопрос "Кто ты?" по-прежнему крутился в голове, но Исин не смог бы задать его, даже если бы захотел. Не сейчас. Он забыл слова на всех тех языках, какими владел. Он забыл обо всём, и это казалось совершенно нормальным. Таким же нормальным, как лопнувшая на запястье нить и рассыпавшиеся по простыням тёмные бусины. Исин проводил ладонями по плечам, по спине, пробуя на ощупь гибкие напряжённые мышцы под гладкой кожей, откидывал голову и изо всех сил старался не закрывать глаза, пусть и очень хотелось. Его собственная кожа горела и пылала, зажжённая губами Кая. Но даже это не имело значения. Весь смысл происходящего сводился к одному ― Исин чувствовал себя любимым.
Всегда он окутывал заботой других, дарил им то, что мечтал однажды обрести сам, но не находил. Это довольно быстро превратилось в привычку, приятную привычку, потому что Исин искренне верил ― так правильно. Но мечта оставалась просто мечтой, несбывшейся мечтой. Его заботу принимали, часто ― с благодарностью, но никто не хотел любить его так, как нужно ему, принять таким, какой он есть, и дарить ему обычную тёплую любовь. Ведь ему на самом деле надо так мало...
Поэтому Исин тонул в огне Кая, горел заживо, не успевал подуть на обожжённые пальцы, как вновь оказывался в пламени. Ему нужно так мало, а он получил внезапно намного больше, чем рассчитывал. Кай был слишком щедрым. И больно щемило в груди, когда Исин вспоминал, что всё это богатство неприкаянно бродило где-то рядом и могло достаться кому-то иному. Возможно, кому-то, кто не сумел бы оценить его по достоинству.
Неважно. Исин не об этом хотел сейчас думать. Точнее, он сейчас точно не думать хотел.
Всё было не так, как он представлял себе. Он никогда не размышлял о подобном целенаправленно, но иной раз проскакивали мысли на запретную тему близости, порождённые странными пристальными взглядами Кая. Так вот, реальность не совпадала с его представлениями. И он успел чуть посожалеть ― так и не спросил у Кая, кто же он такой, потому что... Потому что Исин не понимал, что он видит и видит ли вообще. Глаза затуманивались от влаги, проступавшей из-за резких и точных движений Кая, порой в глазах и вовсе меркло. Что там можно разглядеть, если зрение так шалит? Сплошные миражи, скорее всего.
Важно только то, что Исин позволил всему так далеко зайти, и то, что он был этому рад. Ему дарили любовь, и он испытывал удовольствие как от самого дара, так и от способа, каким это осуществлялось. Быть может, он хуже, чем всегда о себе полагал сам. Или нет. Это тоже уже неважно.
Под ладонями на спине Кая напрягались мышцы, превращались в тугие узлы, и пальцы соскальзывали с влажной от пота кожи, но рядом оставались губы, обжигавшие тяжёлым дыханием и рваными короткими поцелуями. Исин слишком долго пытался сохранить рассудок холодным, но у всего есть предел, и он позволил себе немного сойти с ума. Если сойти с ума, то чёрные узоры на смуглой коже уже не будут удивлять, даже если примерещится, что они движутся, словно живые.
Кем бы ни был Кай, он при этом умел дарить любовь. И это то, что Исин хотел принять от него.
Потом, когда сквозь окно в комнату постепенно прокрадывался уверенный дневной свет, Исин лежал на смятых простынях и устало перебирал жёсткие светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Кай спал, прижавшись лбом к его груди и крепко обхватив руками за пояс. На полу у кровати валялась в беспорядке их одежда ― пополам. Самое время тихо пошарить по карманам и найти какие-нибудь подсказки или документы. Самое время, но Исин не стал этого делать. Сам не понял, почему отказался от столь удобного случая, ведь другого могло не представиться. Или же ему просто хотелось верить ― в Кая. Кай сам расскажет, когда захочет. И если захочет.
Кай подхватился буквально через пару минут, слетел с кровати и торопливо принялся одеваться.
― Тебе уже пора? ― со слабой улыбкой спросил Исин, ожидавший чего-то в этом духе.
― Да. Я вернусь, ― на ходу пообещал Кай и выскочил за дверь. Правда, почти сразу же вернулся, дотронулся ладонью до щеки Исина и тихо повторил своё заклинание: ― Исин.
После Кай исчез уже по-настоящему. И на кровать запрыгнул Дымок. Видимо, чтобы Исину было не так одиноко.
Но ему больше не было одиноко. Стоило лишь прикрыть глаза, чтобы воскресить в памяти прикосновения губ и рук, запах кофе и вкус горького шоколада, и жаркий огонь щедро подаренной любви.
Когда мечта сбывается, она не умирает. Она растёт и становится чуточку больше.
―5―
В следующий раз Исин увидел Кая тогда, когда совершенно этого не ожидал. И там, где и представить себе не мог, ― в центре города.
День выдался пасмурным, но дождь ещё не шёл, хотя угрожал пролиться в скором времени. Исин спешил к машине, припаркованной у сквера, и прижимал к груди бумажный пакет, набитый разными сортами чая. Ему нужно было перейти дорогу, чтобы добраться до автомобиля. И он резко остановился. Не потому, что загорелся красный сигнал, и по серому полотну улицы хлынул поток стальных машин, а потому, что на той стороне он различил Кая. Фигура, причёска, лицо, походка ― он узнал всё сразу и прикипел взглядом, не мог отпустить. Смотрел, как Кай уверенно шагает по тротуару, и люди сами расступаются, хотя, вроде бы, даже и не видят высокого юношу в странной одежде и опутанного тенями.
Чёрное, белое, снова чёрное и опять белое...
Кай невесомо коснулся плеча спешившего куда-то человека в лёгком плаще и со сложенным зонтом в руках. Вслед за смуглыми пальцами потянулась густая серая тень. Человек в плаще выронил зонт и медленно опустился на колени, потом повалился на асфальт лицом вниз, когда тень оторвалась от него и последовала за Каем.
Исин невольно прижал бумажный пакет к груди покрепче. Именно в ту секунду, когда встретил пристальный взгляд Кая. Они смотрели друг на друга через дорогу, потом между ними оказался автобус. На миг всего лишь. И этого мига Каю хватило, чтобы исчезнуть без следа, словно его никогда тут не было.
Исин не желал думать о полученных ответах.
Он не просил о них.
―6―
Открывая лавку утром, Исин больше всего хотел увидеть одного конкретного... Нет, не человека.
Кая.
Тот сидел на крыльце и пересыпал из горсти в горсть цветочные лепестки. На Исина он не посмотрел, хотя, несомненно, услышал скрип открываемой двери.
― Я ждал тебя.
― Меня никто никогда не ждёт, ― отозвался после долгой паузы Кай. И добавил имя, которое стало чем-то большим, чем просто имя: ― Исин.
― Хочешь зайти?
Кай поднялся, повернулся к нему лицом и смерил таким знакомым пристальным взглядом.
― Ты боишься меня.
Не вопрос, но утверждение. Несправедливое. Поэтому Исин помотал головой.
― Я не самый бесстрашный человек на свете, но тебя я точно не боюсь. Так ты зайдёшь?
― Ты уверен, что хочешь видеть меня в своём доме? Особенно теперь?
― Я всегда хочу тебя видеть.
― Это невозможно, поэтому... ты уверен?
― Я уверен, что встречу тебя ещё хотя бы один раз в своей жизни. Обязательно, ― грустно улыбнулся Исин. ― Странно только то, что я тебя вижу.
― У тебя душа целителя. Потому и видишь, чтобы знать, когда надо действовать. Но ты встретишь меня не один раз. И ты ужасающе легкомысленно себя ведёшь, когда даёшь мне возможность входить в твой дом по бессрочному приглашению.
― Не могу смотреть без слёз, как ты мнёшься на пороге и осторожно через него переступаешь, словно молоко расплескать боишься.
Быстрая улыбка на смуглом лице как награда или персональное маленькое солнце для Исина.
― Я кажусь тебе жалким?
― Как потерявшийся щенок. Возле порога. В остальное время на слёзы не тянет. К счастью. ― Исин подхватил выскочившего на крыльцо Дымка, с трудом поднял изрядно потяжелевшее ― больше полугода прошло ― тельце и протянул Каю. Дымок немедленно лизнул твёрдый подбородок и радостно замахал хвостом. ― Видишь, он тоже рад тебя видеть. Хотя... ― Исин прижал собаку к груди. ― Ты ведь пока не заберёшь его?
Кай без улыбки медленно покачал головой.
― Ещё не сейчас.
― А меня?
Кай промолчал, но левый уголок его рта чуть дрогнул, выдав спрятанную полуулыбку.
― Профессиональная тайна?
― Что-то вроде. Кофе?
― Для тебя ― сколько угодно. ― Исин опустил собаку на пол, выпрямился и шагнул к порогу.
― Исин, ― тихо прозвучало за спиной. Он обернулся и едва не упал, обнаружив, как близко к нему стоял теперь Кай.
― Что? ― севшим голосом спросил Исин.
― Научи меня... ― с явным трудом начал говорить Кай, и Исин прижал пальцы к его губам, призвав к тишине.
― Ты прекрасно справляешься сам. Но я помогу, если вдруг потребуется.
Губы под его пальцами шевельнулись. Он не услышал ни звука, но понял, что Кай произнёс его имя, которое стало чем-то большим, чем просто имя.
Прямо сейчас это было...
...обещанием.
И мечта Исина стала ещё немножко больше под дождём из невесомых лепестков, когда его запястье оплела новая нить, унизанная тёмными бусинами.
__________________________
Примечания - читать дальше
Четыре тысячи лепестков - прямая отсылка к "четыре тысячи крыльев" согласно религиозным текстам (у ангела смерти Азраила);
далее по тематике: опадающие лепестки - завершённые жизни, которые смерть берёт сама,
чёрные бусины - из окаменевших костей выточены, воспоминания о всех уже прожитых и завершённых жизнях.